6-го февраля Сергею Чигракову исполнилось 55! В канун юбилея музыкант объяснил, чем вызван его творческий прогноз.

Когда еще в Петербурге, на Рубинштейна, 13, был рок-клуб, во дворе на стене красовалась надпись: «Чиж, ты спас рок!». Ее долго не стирали, даже после ремонта здания и передачи его детскому театру. Сергей Чиграков этим гордится по сей день. Накануне юбилея, который у музыканта 6 февраля, «Чиж» поговорил с корреспондентом «МК» по душам.

фото: Андрей Федечко

— Отмечать 55-летие будешь трезво или бурно?

— Весело. С цыганами и медведями, с казачьим хором. И чтоб пели: «К нам приехал…». (Смеется.) А если серьезно — люблю отмечать свои дни рождения с друзьями. Но друзьями очень близкими. А главное — подарки. Я до сих пор жду их с замиранием сердца, как в детстве.

— У тебя же огромная коллекция дисков. Каждый день рождения дарят что-то новое?

— В последнее время редко. С годами все труднее меня удивить и найти эксклюзив. Поэтому пластинками и дисками я занимаюсь сам. В этом году я не выдержал, намекнул, что мне подарить. Но сейчас не скажу название — вдруг не сбудется. После именин узнаешь.

фото: Андрей Федечко

— А есть пополнение в коллекции гитар?

— За последний год прибавился один интересный экземпляр, Gibson Gothic. Я его не покупал, гитара прилетела от Шуры из «Би-2». У меня никогда не было такого инструмента — он настоящий америкос. А еще гитарист «Билли'с Бэнда» мне недавно подарок сделал. С гитарами у меня особые отношения: своего инструмента долго не было. Вернее, был самодельный. А первая «электричка» продержалась недолго — пришлось продать. Потом появилась японка — но опять не моя личная. Я брал ее взаймы. По-моему, лишь года в 33 я смог себе что-то купить. И от Вовки Шахрина из «Чайфа» тогда гитара досталась.

— Свой юбилейный концерт долго готовил?

— «Готовил» — не совсем правильное слово. Я ж не буду вставать на стул в белой рубашке и шортиках, чтоб стишок прочитать (хотя это идея!). Позвал друзей-музыкантов, любое проявление внимания ко мне будет в радость. Тем более не так и часто меня со сцены поздравляют. А кто придет — для меня самого будет сюрприз. Знаю, что точно Паша Пиковский (группа «Хьюго». — Авт.). Мы даже споем дуэтом.

— Дата «55» по голове тяжелым кирпичом не ударила?

— Пока не наступила — не ударила. Я даже не знаю, как себя буду чувствовать после 6 февраля. Но у меня как-то все естественно идет, поэтому, надеюсь, ничего не изменится.

фото: Андрей Федечко

— Перед своим 60-летием Эдмунд Шклярский признался, что так и не повзрослел. А ты?

— Смотря в чем. В каких-то бытовых вещах, в общении с людьми стал более мудрым. А в чем-то, мне кажется, остался пацаном.

— В бытовых вещах — это о том, что в юности тусовался больше, а не с близкими общался?

— Да нет. Я не тусовочный человек. Меня мало завлекает пустой треп и большие компании. А тем более — когда дети появляются… Но ответственней я стал. Факт.

— В последнее время часто вижу тебя с дочкой Дашей. Ей, наверное, больше всего внимания достается?

— Сейчас да. Даша же единственная девочка. Остальные у меня сыновья (у Сергея еще три ребенка от разных браков. — Авт.).

фото: Андрей Федечко

— Ты ее петь учил? Недавно слышала вокал Даши со сцены…

— Никогда не учил. Она сама получила музыкальное образование. Дашка молодец! И если б немного не ленилась, из нее давно бы вышла высококлассная певица.

— Сколько времени уделяешь остальным детям?

— По мере сил, конечно. Но «сумасшедшим папашей» себя не назову. Меня ж дома никогда не бывает. Так что говорить об особом отцовском воспитании моих парней не приходится.

— Говоришь — в чем-то остался пацаном. А как давно ты набил последнюю татуировку?

— Боюсь, давно. Когда женился на Валентине. Это было солнце. Сделал его в культовом «Кастл Роке». У Вали точно такое же тату, только поменьше размером. Солнце для меня — символ счастья. Внутри стилизованный пацифик. С тех пор не дошел до салона. А вообще хотел бы тату еще, интересно было б попробовать что-то новенькое.

— Совсем новенькое? Ты ж пацифист. Череп-то или пистолет не наколешь?

— Череп — легко. Но только улыбающийся.

— Не назову тебя ловеласом, но три жены — это весомо. Сейчас обернешься на красивую женщину или остепенился?

— Вопрос, в какое время года. Летом — обернусь. А зимой ее трудно рассмотреть. (Улыбается.)

— С годами изменились критерии оценки женского пола? Да и вообще — людей…

— Я особо новых людей не ищу, поэтому не оцениваю. Ближний круг сформировался, и жена у меня есть. С годами я к кому-то притерся, а с кем-то мне изначально было кайфово. Сейчас мы с близкими людьми как камни в пирамиде — стык в стык.

— А с Петербургом за столько лет отношения сложились? Или все же есть внутри «комплекс провинциала»?

— Сложились с городом отношения. Но в глубине души я все равно знаю, что не петербуржец, и смирился с этим. Меня здесь устраивает все: в том числе и погода. Дождь — это мое любимое состояние природы. Еще очень люблю Летний сад. Первый раз попал в него в начале восьмидесятых. Я же учился во ЛГИКе (Ленинградский государственный институт культуры), а сад — в двух шагах от входа. Бегал смотреть на статуи все перемены. Красота невероятная! Вдохновляет.

— Муза к тебе сейчас часто приходит? Или капризничает?

— Я так давно не писал, что уже забыл…

— Переживаешь по этому поводу или считаешь, что все важное написано?

— Переживаю чуть-чуть, мне обидно. И точно не считаю, что все написал. Есть параллельный план «Х», но пока не буду его оглашать. Скажу только, что это тоже будет связано со сценой. Волка ноги кормят! К слову, несмотря на кризис, у нас все неплохо. И концерты, слава богу, не отменяются.

фото: Андрей Федечко

— Многие музыканты пробуют себя в смежных областях. В кино снимаются, в театре играют. Ты не хочешь?

— Зачем? Помню, в музучилище в капустниках участвовал. Но своих песен я там не пел, никого не изображал, меня всегда использовали в качестве тапера. Я сидел за фортепиано и обыгрывал действо. Я прекрасно понимал, что актер никакой. К чему, думаю, на сцену соваться? Пусть выступает тот, у кого лучше получается. А мне и за инструментом было неплохо. С тех пор мало что изменилось.

— День рождения — личный Новый год. После него обычно начинаешь новую жизнь?

— В 2001 году я побрился «на слабо». Сразу после своего дня рождения. Приятель Артур обещал побриться вместе со мной, но в последний момент не стал. А самое смешное, и второй раз произошло то же самое. И я попался, как школьник! А вообще с нового года начинать новую жизнь — это как с понедельника. Ничего не получится. Нельзя в одночасье взять и переменить себя. Наверное, можно бросить пить. И мне не раз это удавалось. Но ведь это не есть перерождение, правда?

Наталья Черных

Источник

«За 30 лет человек может намусорить так, что будет разгребать все это до конца жизни»

Музыка Вячеслава Бутусова, бессменного лидера уже оставшегося в прошлом «Наутилуса Помпилиуса» и ныне здравствующего «Ю-Питера», всегда отличалась от того, что делали его коллеги по рок-сцене, — символичностью и метафоричностью.

Не боясь экспериментировать с запоминающимися образами (вспомнить хотя бы композицию «Морской змей» или «Черные птицы») и разными звуковыми формами, например, приправляя рок элементами электроники, он всегда исполнял скорее авангардные, чем просто рок-н-ролльные в традиционном понимании песни-притчи, которые при всей своей сказочности резонировали с современными реалиями.

Фото: пресс-служба артиста

Публике до сих пор интересны и хиты, и новые опусы артиста. Очередным подтверждением верности поклонников стало то, что по результатам читательского голосования «ЗД» Вячеслав Бутусов стал победителем сразу в двух номинациях ZD Awards 2015: «Рок» и «Концерт года» со своим «Акустическим вечером», прошедшим в Crocus City Hall. В интервью «ЗД» музыкант рассказал, почему, на его взгляд, искусство утратило свой сакральный смысл, как из эгоцентриста человек может превратиться в филантропа и где найти лекарство для души.

— Вячеслав, анализируя итоги 2015 года, можно ли сказать, насколько ожидаемой была для вас такая победа?

— В центре внимания в прошедшем году находилась работа над альбомом «Гудгора», его выпуск стал главной целью, с которой так или иначе были связаны все творческие движения: подготовка материала, работа над клипами, обновление концертной программы. Но, хотя мы старались делать максимум того, что могли, результаты голосования читателей «Звуковой дорожки» и победа в двух номинациях стали для меня неожиданностью. Я не представлял ничего подобного, не думал о каких-то премиях или наградах.

Фото: пресс-служба артиста

— Вышедшая пластинка, на мой взгляд, работа как минимум с двойным дном, а возможно, смысловых пластов в ней и намного больше. О чем она лично для вас? В чем главное высказывание?

— Все очень просто. Те вещи, которые я не всегда могу сформулировать в общении с людьми, но хотел бы высказать, выражаются в форме песен и стихотворений, передают нужную эмоцию, настроение. Поэтому я лучше процитирую строчку из композиции «Апокалиптическая», последней на альбоме. Там есть рефрен, который звучит так: «Нам большего не надо, но и меньшего нам не дано». Для меня эта фраза — критерий жизни, основная человеческая формула. Ее смысл в том, что во всем в определенной степени должна быть умеренность.

— В прошлом году вы выпустили три сингла: «Гудгора», «Черная птица — белые крылья» и «Возьми меня с собой». Почему вы решили обратить внимание слушателей именно на эти три песни?

— Я постоянно нахожусь в процессе накопления материала. Это происходит постепенно, определенные вещи складываются друг с другом. Когда контуры общей картины проступают уже более четко, я понимаю, как она должна будет выглядеть в финале. Так получилось, что в какой-то момент эти три композиции стали опорными точками — и из них выстроился мостик к готовящейся к выходу пластинке.

С группой «Ю-Питер». Фото: пресс-служба артиста

— «Акустический вечер Вячеслава Бутусова», за который читатели «ЗД» проголосовали как за лучший концерт года, прошел в большом концертном зале, рассчитанном на несколько тысяч человек. При этом стояла гробовая тишина, и люди, казалось, боятся вздохнуть. Как вам удалось иллюзорно «сузить» пространство, создать ощущение камерности?

— Мне очень сложно судить о том, как мои выступления выглядят со стороны, и мое представление о них субъективно. Я все время погружен в процесс, нахожусь внутри ситуации, хотя в какой-то момент мне хочется абстрагироваться и увидеть происходящее глазами зрителя.

Могу сказать одно: к подобным акустическим концертам мы относимся как к камерному действию, где бы они ни проходили. Поэтому когда действие происходит в таком большом зале, мы все равно стараемся создать уютную, домашнюю атмосферу, насыщая видеоряд определенными изображениями, которые этому способствуют, а сцену — необходимыми элементами. Например, если вы заметили, на столичном акустическом вечере на площадке стоял торшер: даже мелкие детали могут формировать настроение. Аккомпанемент струнного трио тоже создавал определенную магию.

— Публику особенно удивил выход на сцену вашего сына Даниила с лекцией о членистоногих, который хоть и стал неожиданностью, очень органично вписался в контекст. Как возникла идея разнообразить программу таким любопытным эпизодом?

— Даниил совершенно не боится ни сцены, ни публики, ни социума вообще. В отличие от меня он получает от выступления массу положительных эмоций еще до его начала — у него такая природа. Те знания, которые он приобретает в силу своей пытливости и активной жизнедеятельности, ему обязательно нужно кому-то передать. И когда он понимает, что есть возможность поделиться ими с большим количеством людей, это особенно его воодушевляет.

Когда мы вернулись из Москвы с выступления и укладывали Даниила спать, он сказал: «Какое счастье, что был такой концерт!». Я по большому счету завидую ему. Уже одно то, что есть человек, испытавший такие эмоции от этого вечера, оправдывает его проведение, а когда ты потом узнаешь, что в зале были люди, проголосовавшие за него как за лучший концерт года, — радуешься еще больше. Сегодня такие вещи сродни чудесам, они воодушевляют и в какой-то степени спасают душу.

Нынешние времена довольно угрюмы. Нельзя придумать ничего лучшего, чем осчастливить какого-то человека. Никакой другой награды и не нужно.

Фото: пресс-служба артиста

— Насколько остро вы реагируете на происходящее в стране, в социуме? Резонирует ли оно с вашим творчеством или, наоборот, вы стараетесь абстрагироваться от этого?

— Я стараюсь смотреть на происходящее с точки зрения верующего человека и четко осознаю, что нужно выстраивать определенные барьеры, чтобы не подпускать всю эту чертовщину и бесовщину к себе, и тем более не принимать какие-то вещи близко к сердцу.

Сейчас становится очевидно, что нечистая сила повыпрыгивала из всех возможных щелей.

С одной стороны, этому нужно противиться, с другой — нельзя «притупляться» окончательно, впадать в кому, не вылезая из своего панциря. Нужно все равно сохранять и живость ума, и живость души. Это довольно сложно, когда ты понимаешь, что многие силы действуют для того, чтобы прибить, истощить и умертвить человеческую душу.

— Можно ли сравнивать нынешнее время с другими историческими периодами?

— История движется по спирали, так что людям уже приходилось наблюдать подобные времена. Но сам человек меняется и в разные моменты по-разному реагирует на одни и те же вещи.

Могу сказать про себя: сейчас я очень серьезно отношусь к окружающей действительности, а раньше мог ее игнорировать. В молодости у меня в жизни была совсем другая траектория движения, другая динамика. Иногда люди зацикливаются на своем внутреннем мире и практически не видят ничего вокруг себя, потому что в эгоцентрическом сознании нет места для всего остального, но потом масштаб восприятия может измениться.

— Наряду с другими музыкантами вы подписали открытое письмо против принятия нашумевшего закона «Об основах деятельности по организации и проведению зрелищно-развлекательных мероприятий в РФ». Вам было важно принять участие в этой акции?

— Если вы внимательно почитаете это письмо, которое написал и прислал мне Борис Гребенщиков, то увидите, что в нем нет призывов отказаться от принятия закона. Там речь идет о том, чтобы внимательно рассмотреть и усовершенствовать его. В письме указаны пункты, на которые следует обратить внимание.

— То есть вы считаете, что при внесении определенных корректировок этот закон имеет право на жизнь?

— Все законы имеют право на жизнь, если в них учитываются не просто чьи-то личные, а общие интересы. Если его принятие пойдет на пользу — ради Бога, хотя я считаю, что у нас и так уже слишком много законов.

Фото: Елена Касинская

— Давайте вернемся к музыке. Вы говорили о переменах, которые происходят в сознании человека с годами. А как трансформировалась ваша творческая мотивация?

— Творчество приходит само. Здесь не надо ничего придумывать, ставить перед собой искусственные цели. Все, что нужно для его проявления, заложено в самом человеке. Необходимо просто уметь подключить эти ресурсы.

Я лично воспринимаю то, что делаю, как служение. В любом действии должен быть какой-то смысл, иначе все происходит впустую. Я не придумал ничего нового: все, что транслируется в моих песнях, — это давно известные вещи, которые я сам только начинаю осваивать.

Все это основы жизни, истины, просто высказанные немного другим языком — для кого-то, возможно, более понятным и близким, — своеобразные трактовки. Я стараюсь убрать все лишнее, все вредное и болезнетворное, очистить то пространство, которое преподношу слушателям. Оно должно быть заповедной зоной, где люди могут излечиваться прежде всего душевно.

— Какие события стали поворотными в вашей творческой истории, если брать за точку отсчета момент возникновения группы «Наутилус Помпилиус»?

— Их было очень много, и я могу вспомнить их все, только если сосредоточусь и сяду, например, писать книгу. Могу сказать одно: некоторые периоды в моей жизни были весьма туманными, но весь мой осознанный путь ведет к просветлению и очищению. Даже за 30 лет жизни человек способен намусорить столько, что потом остаток жизни будет разгребать.

Моя персональная задача в том, чтобы оживить в себе любовь в широком смысле слова, а для этого нужно познать очень много необходимых вещей. Это постоянная практика.

— Меняются ли со временем психология слушателей, их потребности, внутренние отношения с артистом?

— Безусловно. Мне кажется, сегодня слушатель пресыщен. Накопившееся за всю историю количество музыки настолько огромно, что в принципе ничего нового людям уже не нужно. По моим меркам, вполне достаточно того, что человечество уже наваяло. Перенасыщение ведет к тому, что в искусстве утрачиваются сакральные вещи, значимость, поэтому сегодня появляется много произведений, в которых нет ни ценности, ни символики.

Фото: пресс-служба артиста

Я думаю, это связано с общим бескультурьем. Мы утрачиваем искусство читать живопись, литературу, поэзию, сакральные произведения искусства. Было время, когда вся живопись состояла из символов: посмотрите картины Босха, средневековую живопись. Там не было ни одного случайного предмета.

— Любой процесс не может быть бесконечным. Произойдет ли когда-нибудь новый прорыв?

— Конечно, мы надеемся на это. Нужно просто набраться терпения, чтобы дождаться такого прорыва. В жизни все циклично, как и в природе: чтобы созрело и произросло что-то новое, должна быть подготовлена почва, должен пройти дождь, должны смениться сезоны.

По себе я точно знаю одно: счастлив тот человек, который живет в состоянии творчества. Оно дает ощущение беззаботности, когда на тебя не давят проблемы экономики, политики и прочие «суррогатные» явления. Человек, который творит, понимает, что он свободен и сделал правильный выбор. Свобода выбора — это единственное, что нам дано.

На самом деле мир не стал менее талантливым: дар есть в каждом, важно его разглядеть и правильно расшифровать. Проблема в том, что все мельчает. Это уже болезнь неизбежности, которая потом, однако, перейдет в какую-то другую фазу. Когда все измельчится до такой степени, что не будет иметь вообще никакого значения, тогда будет новая мука — новое тесто — и новый «вселенский» пирог.

Фото: Елена Касинская

— А существует ли сейчас, на ваш взгляд, понятие андеграунда?

— Едва ли. В моей молодости было несколько стилей, существовали различные направления — и человек мог отдать предпочтение какому-то из них. Сейчас картина музыкального мира превратилась в миллиметровку, и это теряет всяческий смысл вообще. Есть одно большое полотно в крапинку, сливающееся при определенном фокусе в монотонное пятно.

— Вы испытываете ностальгию по тем временам, когда еще существовал «Нау» и в музыке были другие тенденции?

— Нет, я воспринимаю тот период как часть своей жизни. Для меня он никуда не исчез и до сих пор живет во мне, поэтому мне не о чем жалеть.

— Какой опыт вы приобрели благодаря сотрудничеству с поэтом Ильей Кормильцевым?

— В первую очередь это опыт общения с интересной личностью. Когда вы вступаете в контакт с настолько эрудированным, талантливым и тонко чувствующим человеком, вы не можете не обратить на это внимания, не принять этого. Сила таланта в том, что он, хотим мы этого или нет, проникает в нас. Поэтому для меня эта встреча была судьбоносной.

— А как получилось, что в 1996 году вам стали близки идеи Сергея де Рокамболя, художника-концептуалиста, которого многие до сих пор считают магом?

— Это отдельная история. Существовало определенное сообщество людей, живших некими своими принципами. В этот круг входили и художники, и поэты, и просто те, кому эти принципы были близки, — такой конгломерат талантливых личностей.

Для меня с Георгием Каспаряном (бывший гитарист группы «Кино».) период участия в нем был экспериментально-творческим, наступившим после того, как распался «Наутилус Помпилиус» и еще не был создан «Ю Питер». Это была, по сути, мастерская различных идей, в которой можно было двигаться в определенном направлении в зависимости от того, каков набор участников — в разных проектах были разные люди.

Фото: Елена Касинская

Но все-таки я больше человек-одиночка, поэтому мне ближе атмосфера замкнутости, затворничества, я очень сильно устаю от собрания людей, у меня такая природа. Мне надо иногда побыть с самим собой в тишине, для меня это идеальный способ творчества.

— В разные годы вы много экспериментировали, в том числе с электронным звучанием. Сейчас этот аспект вам интересен?

— Да, конечно. Я воспитывался в основном на той музыке, которая была созвучна моему раннему творчеству, когда я особенно активно проявлял пытливость, играл с различными формами. Как раз тогда был период формирования электронной музыки. Для меня она очень близка, и я до сих пор использую различные электронные программы.

— Какие новые опыты поклонники могут услышать в будущем?

— Пока мы гастролируем и не создаем ничего нового. Я называю этот период «накоплением материала». Процесс формирования требует времени.

Так называемый «пятый элемент» указывает, какими должны быть настроение, направление, отправная точка будущей работы. Ею может стать одна-единственная фраза, текст или же готовая песня, вокруг которой выстроится весь каркас.

Сейчас у нас нет потребности срочно выпускать очередной альбом. Если я и выпущу запись в этом году, то это будет не работа «Ю Питера», а какой-то другой музыкальный проект. В разработке их много, в том числе несколько международных, которые пока находятся в подвешенном состоянии из-за экономических и политических передряг. Но всему свое время. Все идеи витают в воздухе. Мне бы хотелось, чтобы музыканты создавали какие-то объединения, помогающие людям понять, что все мы одна большая семья, единый организм. Эти вещи кажутся простыми, но они и составляют основу, конструкцию любого общества и мира в целом.

Наталья Малахова

Источник