Фото: ИЗВЕСТИЯ / Михаил Терещенко  

Рок-музыканта Юрия Шевчука народ любит. И актеры МХТ имени Чехова — не исключение. Именно его они попросили спеть на вечере памяти в честь 90-летия со дня рождения Олега Ефремова. «Известия» расспросили музыканта о причинах его появления на театральных подмостках.

— Юрий Юлианович, вы — театрал?

— Время от времени. Был весной на премьере спектакля «Губернатор» в БДТ, в постановке Андрея Могучего. Отличная вещь! Бываю в «Современнике», где много друзей, в питерской Молодежке (Молодежный театр на Фонтанке. — «Известия»), уважаю творчество Семена Яковлевича Спивака. Видел Константина Хабенского с Михаилом Пореченковым и Михаилом Трухиным, когда они еще служили в Питере, был сильный спектакль «В ожидании Годо», поставленный Юрием Бутусовым. На него все мечтали попасть...

— Видимо, во многом благодаря этой работе вся эта питерская компания и попала в МХТ имени Чехова. А как вы оказались в Художественном театре, да еще и спели в его стенах?

— Мне позвонил режиссер Николай Скорик и пригласил выступить на памятном вечере, посвященном 90-летию Олега Ефремова. Я даже не раздумывал, тут же согласился. У нас как раз нет гастролей, работаем в студии, записываем альбом. Всё удачно сложилось. Да и уважение к Олегу Николаевичу громадное. Для нас большая честь и удовольствие спеть в МХТ.

— Что для вас Ефремов?

— Это мое детство. В театре Олега Николаевича, к сожалению, не видел. Я же балбес был, рок-н-ролльщик. Но фильмы, где он играл, — «Берегись автомобиля», «Живые и мертвые», «Гори, гори, моя звезда» — оказали на меня сильнейшее влияние.

Всю жизнь я нахожусь под впечатлением от его обаяния, личности, доброй улыбки. Настоящий мужик. Хороший человек был. Хотя почему был? Есть. Ефремов, Высоцкий, Шукшин, Тарковский, Миронов — все эти люди в детстве меня потихоньку воспитывали. Им я глубоко благодарен. Если есть во мне что-то хорошее, то это благодаря родителям и им.

— Сеяли разумное, доброе, вечное?

— Абсолютно точно. Как бы банально ни звучало, но это так. Даже не «разумное, доброе, вечное», а простое человеческое. Человеческое чувство по отношению к прохожему, к гражданину, живущему рядом. Такое российское тонкое чувство с хитринкой, иронией, но обязательно и с добротой.

— Неожиданный сценарий ефремовского вечера предложил режиссер. Вы пели, стоя в проходе зала.

— Очень оригинально вышло. Но самое сильное впечатление — два кресла в зрительном зале с табличками «Станиславский» и «Немирович-Данченко». Это же невероятно.

— Вы присели в кресла великих?

— Нет, я человек скромный. Но рядом постоял.

— Психологи говорят: если хочешь быть услышанным, не надо кричать, говори тихо.

— Согласен. Хотя можно и тихо кричать. Можно, можно. Мы сейчас работаем над новым альбомом «ДДТ», и я об этих вопросах думаю. Кричать тихо, или громко шептать, или еще как-нибудь исхитриться. Но интонацию очень важно найти к каждой песне. Это достаточно сложно, но интересно.

— Каким будет альбом, над которым вы работаете?

— Пока не знаю, что о нем рассказать. Он будет про нашу жизнь, как я ее вижу в преломлении моего нынешнего понимания времени и пространства.

— Название придумали?

— Названий много. Одно из них, допустим, «Юрьев день». Неплохо, правда?

— Вам так нравится собственное имя?

— Нет. Я спокойно отношусь к нему. Юрьев день — интересная игра слов. Хорошие ассоциации. Раньше, раз в году, в этот день крепостные шли куда хотели. Рабства давно нет, но я вижу его. Оно во многом не в социальном плане, не в политическом. Люди по сей день остаются рабами своих концепций, каких-то унылых представлений о мире, одноцветного понимания плохого и хорошего. Упрощение — это и есть рабство.

— Вы сказали, что сейчас мало гастролируете. Не приглашают или не хотите?

— Очень много приглашают. Но я не на все приглашения соглашаюсь. Вы заметили, «ДДТ» совсем нет на телевидении. Я на это дело, как говорит молодежь, забил в свое время.

— А это взаимосвязано. Не ходите на тусовки — не зовут в телевизор.  

— Мне кажется, на тусовки нет смысла тратить время и здоровье. Да, признаться, я и раньше не особо тратил. Лучше я займусь любимым делом. Разобраться, прожить песню в себе самом — это же очень интересно. Я ведь не знаю, чем она кончится. Для меня любая песня — загадка. А пение — медитация своего рода, как сказали бы индусы. Разрешение загадки — это тоже медитация, поиск какой-то истины и т.д.  Вот что для меня имеет значение. Это гораздо интереснее, чем тусоваться, сидеть в соцсетях и собирать лайки.

— Заключаю, что вас нет в соцсетях.

— Нас там немного.

— Боитесь быть на виду, не хотите, чтобы за вами следили?

— Ничего подобного. Кому надо, тот в сетях. Ну а другие в это время работают, служат, танцуют, поют, книги читают. И, возможно, кто-то сидит в углу, думает и наблюдает за нами, живущими, поющими, читающими. Все заняты своим делом.

— Вам не кажется, что в соцсети люди ринулись от одиночества?

— Одиночество — это хорошо, это прекрасно. Без одиночества ничего не сделаешь, ничего не додумаешь. Я даже слово придумал в свое время — «единочество», даже альбом так назвал. Вы просто послушайте: там пара песен неплохих вроде есть.

— Что же такое «единочество»?

— Это когда ты один и един с этим миром. Одновременно. И через это «единочество» воспринимаешь мир иначе, у тебя другого рода объединение с ним происходит. Более тонкие связи возникают.

— Правда, что вы не любите свои старые песни про осень?

— Ну почему не люблю, просто в одно время «Что такое осень» стала очень популярным хитом. Многие группы из-за такой большой славы пострадали, и, несмотря на какие-то неплохие композиции, их в одночасье стали называть «группа одной песни». Например, The Eagles с хитом «Отель «Калифорния». Спроси людей, какие еще песни этой группы они знают, ни одной не назовут. Вот и я немного перепугался, когда «Что такое осень» стали распевать на каждом углу. И тут же выставил ее из программы, чтобы жить дальше.

— Песню «Это всё», которую вы пели в МХТ, тоже постигла эта участь. Она звучала саундтреком в сериале.

— Да, главную роль там играл Евгений Сидихин. Название, к сожалению, не помню («Русский транзит». — «Известия»). Он про парня, который борется за справедливость.

— Вот видите, название фильма даже вы не помните, а песню поют...

— У меня нет никакого стремления закрепиться в кино как автор саундтреков. Хотя одно время мы просто дарили свои песни многим режиссерам, особенно тем, кто снимал фильмы за очень маленькие деньги. Да в принципе и до сих пор дарим.

— И не просите никаких авторских?

— Ничего не прошу. Ну а почему не поддержать студентов, например, которые снимают свои первые фильмы? Поддержка особенно нужна, когда ты молод, талантлив и пока не имеешь связей.

— Вы откликаетесь на любую просьбу?

— Если пойму, что человек не врет, конечно. Ну нет денег, что делать... Я же всё это пережил сам. А как иначе? Просят поддержки. Да об этом вообще нельзя говорить. Это похвальба какая-то глупая. Надо делом заниматься.

Зоя Игумнова 

Источник