t.co/ZBHWjZAAjN

Главный философ, сказочник, мистификатор и гуру отечественного рок-н-ролла Борис Гребенщиков отметил 27 ноября 65-летие. Чуть ли не с младых рок-н-ролльных ногтей за БГ тянулся шлейф мудреца, всячески отрешенного от пошлых реалий жизни.

Но каждая его «космическая», «отвлеченная», на первый и даже порой на второй взгляд, музыкально-поэтическая шарада настолько удивительно резонировала с ощущениями времени у слушателей, что философские творения музыканта, поэта, писателя, художника (и рок-гуру в главной своей ипостаси) становились, по сути, хрониками жизни, беспощадная откровенность которых почти не имела равных в мире, где почти обо всем недоговаривают, лгут и притворяются.

фото: Наталья Мущинкина

Так это было, когда все начиналось и «Аквариум» считался «вредоносным подрывным элементом, чуждым советской морали и нравственности», так и сейчас, когда «искусствоведы в штатском» и всевозможные «охранители» вдруг вновь воскресли из небытия тошнотворными зомби, но подступиться к БГ даже им уже боязно и непросто — он памятник воздвиг себе нерукотворный, стал живым монументом из несокрушимого гранита духа.

Потому, собственно, и «Аквариум» — его бренд, его второе я, емкость, из которой увеличительным стеклом отражаются выпукло и объемно даже крохотные детали реальности, и одновременно сосуд, надежно защищенный и огражденный от внешнего мира. «Мочалкин блюз», «Козлодоев», «Древнерусская тоска», «Город в огне», «Не пей вина, Гертруда», «Стаканы на стол»…

В какой-то момент казалось, правда, что краски и острота былых наблюдений, обобщений, обличений слегка померкли на безмятежном фоне расслабленного дзен-буддизма, вдруг поглотившего душу, разум и плоть художника. Впрочем, не вдруг, поскольку сия участь настигала почти всех рок-великих. Но копившаяся мудрость в итоге вырвалась из плена созерцательной безмятежности. Последними альбомами «Соль» (2014), «Время N» (2018) Борис Борисыч не то что безжалостным, а прямо-таки кровожадным хирургом препарировал нынешние смутные времена так, что не только обожатели и поклонники ахнули, но и скептики зацокали языками. При этом сия кровавая препарация оказалась облечена, как всегда, в бесконечно изящные формы и глубинные смыслы.

Юбилейный концерт БГ в Москве в начале декабря «Лучшее, любимое и сыгранное как двадцать лет назад» стал не только событием и манифестом, но и подлинным праздником. Благой вестью стало также подоспевшее только что известие о новой дате отмененного из-за военного положения концерта в Киеве, который перенесен на начало июня, так что «Аквариум» по-прежнему остается одним из немногих мостов, все еще как-то соединяющих люто враждующих ныне соседей.

фото: Наталья Мущинкина

Среди многих смыслов, с которыми БГ миссионерствует десятилетиями, одним из главных остается важный музыкальный аспект — он одним из первых не просто скрестил западный по форме рок с сугубо русским содержанием и языком, но и вывел в результате этого скрещивания совершенно уникальный и самоценный элемент в «периодической рок-таблице». С ним самим, его творчеством и легендарным «Аквариумом» за почти полвека происходили самые разные метаморфозы. Среди всех историй и событий порой бывает трудно понять, где быль, а где художественный вымысел. Все рассказы соединились в огромное и пестрое эпическое полотно так, что можно было бы написать роман. Артист в последние годы наложил санкции на собственные интервью, но «ЗД» поговорила с музыкантами, пути которых пересекались с БГ на этом длинном и полном самых разных поворотов блистательном пути.

Всеволод Гаккель: «Я был первым поклонником Гребенщикова»

Он стал не только виолончелистом коллектива, но и впоследствии основателем культового питерского заведения TaMtAm, первого и единственного до 1994 года рок-клуба западного образца в городе. Музыкант познакомился с Борисом Гребенщиковым в 1975-м и тогда же начал играть в «Аквариуме», участником которого был вплоть до 1989 года.

— Всеволод, сразу ли вы поняли, что будете играть в «Аквариуме», когда встретились с Борисом?

— Нет, такого не было. Группа еще существовала, мягко говоря, в неполном составе, там почти никого и не было, когда мы случайно встретились с Бобом, как я его всегда называл. Мы тогда просто кивнули друг другу. Второй раз пересеклись на дне рождения нашего общего товарища, где официально познакомились, и уже на следующий день он пришел ко мне домой и пригласил присоединиться к команде. Как только мы издали первые совместные звуки на репетиции, я сразу почувствовал, что мы на одной волне.

Всеволод Гаккель и Борис Гребенщиков в гостях у фотографа Вилли Усова. 1975 г. Фото: Андрей Вилли Усов

— Можно ли как-то объяснить феномен «Аквариума»? В чем он лично для вас?

— Я ушел из группы 30 лет назад, и мне сложно судить и сравнивать, чем отличается нынешний «Аквариум» от того, который существовал несколько десятилетий назад. Это чужая территория, на которую мне не хотелось бы заходить. Точно могу сказать, что те люди, которые ходят на концерты сегодня, слушают последние записи, знают уже совершенно другой коллектив, а мы — это голоса из прошлого.

— Тогда это было движение вопреки чему-то или четкое попадание во время и пространство?

— Абсолютное попадание. Сейчас, вероятно, так же. Мы были влюбленными, целеустремленными, романтичными, свободными, невзирая на то, что жили в такой системе, которая не очень способствовала развитию подобной истории. Это понимали многие молодые люди того поколения, но это не имело никакого значения: мы были счастливы тому, что мы вместе. Нам нравилось то, что мы делаем. Мы совпали друг с другом самым оптимальным образом. И за счет этого держались очень много лет. На том этапе все было идеально, потому что даже какие-то трудности окупались возрастом, юностью, радостью бытия молодого человека.

— А что происходило дальше?

— Мы взрослели, мужали, в какой-то момент вскрылись определенные противоречия, накопились недоразумения, и на этапе, когда тот состав распался, всем его участникам было понятно, что не имело никакого смысла продолжать вместе идти вперед. В этом не было ничего страшного: все произошло так, как должно было произойти.

— Вокруг группы с самого начала возникали мифы, истории. БГ осознанно этому способствовал?

— Безусловно, он занимался и продолжает заниматься мифотворчеством, он создал миф о самом себе. Мы все ощущали, что являемся участниками не просто увлекательной игры, а истории, имеющей даже большее значение, чем то, которое можно представить. То есть когда я встретил Боба, то сразу увидел перед собой звезду, человека чрезвычайно одаренного. Можно сказать, что я был чуть ли не первым поклонником Гребенщикова и сразу принял все его песни, его мир, слог, способности творить и всех окружающих людей заряжать этой энергией.

— Перестав играть вместе, вы ощущали связь с прошлым или «умерла, так умерла»?

— Мне трудно об этом говорить, потому что я, в общем-то, не уходил из группы — я уходил к самому себе, в поисках самого себя вне ее контекста. Внешне все это могло выглядеть как сумма неблагоприятных обстоятельств, которые привели к распаду, а на самом деле было просто суммой разумных действий, совершаемых взрослыми людьми. Каждому из нас пришло время вырулить на какую-то свою тропинку, вместе мы уже тормозили друг друга. И наверное, лучше всех почувствовал это Боб, который с того момента стал искать идеальный состав, идеальный «Аквариум» и, вероятно, нашел его, поработав с очень многими людьми.

Макаревич БГ и Сева, Москва, 1976. Андрей (Вилли) Усов

— Какая атмосфера царила в коллективе до расставания?

- Мы жили одной жизнью. У нас были общие интересы, сформировался большой круг людей, для которых «Аквариум» был не просто группой, а образом жизни. На тот момент в этом же городе были десятки групп, свидетелями образования которых мы стали. Но не было ни одной, вокруг которой закрутилась бы такая энергетическая воронка.

Вся эта креативная атмосфера сближала людей. Не случайно чуть позже появилась «Поп-Механика» и Сергей Курехин, который стал играть не в группе, а с группой. Происходившее по ощущениям напоминало волну, которая накрывала людей с головой. Возникали неожиданные дуэты, трио, ансамбли. Это были романтика и фантазия.

— Вдохновение вы черпали внутри сообщества или оно приходило извне?

— Трудно сказать. И того, и другого было много. Каждый из нас что-то приносил, каждый чему-то учился, каждый убегал от себя, прибегал к себе, и все эти процессы были органичны для того времени, для той формации, в которой мы жили. Было много приключений, в итоге повлиявших на какие-то перемены в обществе, в системе да и в самом городе. Происходили фантастические события, участниками и свидетелями которых мы были. И я счастлив, что прожил такую жизнь среди всех этих людей.

— Какие-то разочарования? Что помогало их преодолевать?

- Куда же без них. В первую очередь были разочарования в себе… Что уж говорить, еще и друг в друге. Я по-прежнему очарован Бобом, являюсь его поклонником и с удовольствием слушаю всю музыку, которую он делает сейчас, но никогда не слушаю «Аквариум» той эпохи. Там немножко больно и есть ощущение несовпадения.

При всей романтичности старые записи звучат больше как любительские, а те альбомы, которые записаны сейчас, вызывают восторг. И конечно же, Борис Гребенщиков — колосс и мощнейшая фигура.

— Вы сказали о коллаборациях. Насколько Борис избирательно относился к подобным опытам?

— Он был открыт ко всему, живо реагировал, с радостью принимал новые идеи, впитывал их. Когда сформировался наш первый состав, это, конечно, была судьба — мы нашли друг друга, но даже тогда Боб многих музыкантов приглашал на запись, когда невозможно было сыграть что-то своими силами. БГ и сейчас открыт такому сотрудничеству. Сотни музыкантов со всех концов света играют на его альбомах.

— Был ли важен в то время диалог с публикой? Как он появлялся?

- Мы были сверстниками своих слушателей, поэтому у нас не было конфликта поколений, который рано или поздно неизбежно возникает. Конечно, есть преданные поклонники, которые уже полвека слушают «Аквариум», но аудитория постоянно обновляется, и сегодня некоторые молодые люди открывают для себя «Аквариум». Они слушают записи, могут сколько угодно ходить на концерты.

БГ и Всеволод Гаккель. Июль 1977 г. Фото: Андрей Вилли Усов

В то время концерты были редкими и сформировался определенный круг людей, принявших эту систему ценностей. Мы все питались этой энергией, происходил естественный обмен с аудиторией. В легендарном клубе «Сайгон» всегда была масса народу, все друг друга знали. Несмотря на свою сказочность, возвышенность и поэтичность, группа была очень «земной», тусовочной. У нас было очень много друзей. Эта компания все время расширялась, менялась. Вокруг «Аквариума» и внутри него сложилась целая система взаимоотношений. По-другому и быть не могло.

— Был ли Гребенщиков безусловным лидером или каждый в коллективе мог проявить инициативу?

— Все люди, которые играли и играют с ним, — это окружение, которое существует за счет этой энергии. Безусловно, он всегда был лидером. Весь материал, все песни были созданы им. Но он всегда вел себя как равный среди равных. Мы были ровесниками, и внутри коллектива не было какой-то четко выстроенной иерархии. Мы могли говорить друг другу в лицо все, что угодно, ссориться, мириться и через этот путь от песни к песне, от альбома к альбому, из года в год приходить к определенным результатам. Альбомы, правда, записывались «случайно», спонтанно. Мы жили очень насыщенной повседневной жизнью и никогда не могли предугадать, что принесет каждый следующий день.

— Многие говорят, что время таких титанов, как «Аквариум», уже прошло…

— Я считаю, что творческий потенциал человека неиссякаем. Безусловно, земля, женщины рождают самородков, но им сегодня труднее проявиться, пробиться через существующий фон. Казалось бы, сейчас время абсолютно равных возможностей, но правила бизнеса — очень жесткие. Сейчас я работаю в самом большом клубе Петербурга и вижу сотни групп, к которым на концерты приходит по 3000 человек, но это сложно сопоставить с тем, что было тогда, когда город творчески наполняли и меняли всего несколько человек. Сейчас все более стандартизировано и коммерциализировано.

фото: facebook.com

Петр Акимов: «Ты чувствовал перед собой особенное существо»

Сейчас он является участником «Ковчега» Ольги Арефьевой, ансамбля «Ихтис», исполняющего духовные песни православных народов мира в современной обработке, и группы Юлии Теуниковой. Много лет назад, в уже далеком 1992-м, участвовал в записи «Русского альбома» «Аквариума». До сих пор эта пластинка считается одной из самых известных в творчестве коллектива, а Петр Акимов вспоминает, как все сложилось.

— С чего началось ваше знакомство с БГ?

— Мы работали и жили в одном городе и ходили по одним и тем же улицам. Я учился в музыкальном училище им. Римского-Корсакова, которое находится недалеко от Дома культуры, где репетировал «Аквариум», и мы часто пересекались там. Я, безусловно, знал, кто передо мной, он еще нет. Но я дружил с Севой Гаккелем, бывал у них на репетиционной точке, мы обсуждали проблемы «виолончелизма» в роке и так далее… То есть шапочно мы были знакомы и с Гребенщиковым, а сотрудничать начали, уже когда Олег Сакмаров пригласил меня на запись «Русского альбома».

— Чем запомнилась эта работа?

— Она происходила примерно так, как всегда это было в «Аквариуме». Название говорящее: это именно аквариум, в котором плавают разные рыбки. Каждый привносил в творческий процесс что-то свое. Мы записывались на студии в Москве. Я слушал уже готовый или полуготовый трек, а потом играл. Бывало, что я импровизировал, иногда мне предлагали какую-то конкретную идею, которая уже была у Бори, какую-то мелодию, которую я записывал. На записи «Русского альбома» была очень сильная струнная секция: там играли скрипач Андрей Решетин, Владимир Волков на контрабасе. Я сыграл в пяти или шести песнях.

— Какое первое впечатление произвел на тебя БГ?

— Неизгладимое. Я сразу ощутил, что это очень сильный человек, невероятно сильный духом. Ты чувствовал на расстоянии вытянутой руки, что перед тобой какое-то совершенно особенное существо.

— Когда шла работа над пластинкой, было ли ощущение, что концепция уже сложилась у лидера в голове, или он, скорее, шел по наитию?

— Мне трудно сказать. Я знаю, что он всегда был очень требователен к результату и всегда чувствовал, если что-то не то. В этом смысле у него идеально работают чутье, интуиция; а понимал ли он заранее, каким должен стать результат, — не могу ответить.

— Продолжали ли вы общение после «Русского альбома»?

— Да, мы несколько раз пересекались, я ходил к нему на концерты и виделся с ним в арт-центре на Пушкинской, 10. Я заходил туда по разным делам, например к Славе Бутусову, и часто встречал там БГ. Впоследствии мы общались тепло, но мало: музыканты такие люди, что если они работают вместе, то плотное взаимодействие продолжается, а если творческого повода нет, то общение часто сводится к минимуму.

фото: facebook.com

Петр Акимов добавил звуковых красок в исторический «Русский альбом».

— В итоге у тебя сложилась собственная музыкальная история, богатая и интересная, но был ли тот опыт сотворчества с БГ особенным?

— Интересный вопрос. Для меня, молодого человека, которому тогда был 21 год, опыт работы с такими группами, как «Аквариум» и Nautilus Pompilius, был, скорее, нужен для понимания чего-то в жизни, и он очень помог мне впоследствии. Когда я попал в эту тусовку, ко мне совершенно по-другому стали относиться окружающие: меня звали на дни рождения какие-то малознакомые люди, ко мне стали проявлять повышенный интерес; а когда это сотрудничество прекратилось, было ощущение, что я просто вернулся к самому себе. Но тогда я четко осознал, что вот такие изменения в отношении людей — это наносное, а человек представляет собой ровным счетом то, кем он является, вне зависимости от того, в какой группе он играет, какое место занимает в социальной жизни. Сегодня ты можешь быть кумиром, а завтра, грубо говоря, оказаться на улице. После работы с Гребенщиковым я пошел своей дорогой, и, думаю, судьба меня сохранила: мне не стоило дальше играть в «Аквариуме». Это был не мой путь.

— Вспоминаются ли какие-то забавные истории?

— Запись «Русского альбома» проходила в несколько этапов. Когда мы в первый раз поехали на московскую студию и записали несколько вещей, Боре очень понравилось. Я помню, он сказал: «Кажется, мы нашли виолончелиста». После Севы Гаккеля подобрать достойную замену не получалось, а «Аквариуму» требовалось инструментальное усиление. Перед второй поездкой в Москву мне позвонил мой хороший товарищ Леша Зубарев, гитарист группы «Сезон дождей», к тому времени уже достаточно известный, состоявшийся музыкант, и выяснилось, что мы оба едем в Москву вечером — так совпало. Когда мы сели в поезд, ко мне подбегает Сакмаров и говорит: «У тебя есть деньги? Боря хочет водки». «Ну есть», — отвечаю я. Олег убегает, а я сижу в своем купе какое-то время и думаю: «Что-то долго меня не зовут». Заглядываю в соседнее, а там сидит Зубарев, мило беседует с Гребенщиковым, а в бутылке осталась буквально пара глотков. И тут я совершил «роковую ошибку», говорю: «Ну, ребят, водки-то налейте!». Мол, купили ее на мои деньги и даже не позвали. (Смеется.) Боря кинул очень кроткий, слегка укоризненный взгляд, но, как джентльмен, налил. В итоге мы приехали на студию, записались, но в коллектив взяли Лешу Зубарева, а не меня. Он тогда очень хорошо пообщался с Борей в вагоне, они нашли друг друга, и в дальнейшем Зубарев много лет плодотворно проработал в «Аквариуме», на радость поклонникам и всем нам.

Наталья Малахова, Артур Гаспарян

Источник

t.co/SN1exEY64n

А вот и вышло долгожданное переиздание «Белого альбома» легендарных и неповторимых Битлов. Пересведено Джайлзом Мартином, сыном Джорджа, пятого Битла. Аж на 6 дисках. Всякой всячины там, демки, варианты песен. Есть повод, кароч.

Спрей с синтетической ДНК, на которой записан альбом Mezzanine. Фото Hingston Studio

В 1998 году Mezzanine стал первым альбомом в истории, который бесплатно опубликовали в интернете. К 20-летнему юбилею Mezzanine, группа Massive Attack решила переиздать его в новой форме — в виде спрея с искусственной ДНК, на которую записаны треки. Об этом сообщило издание Wired.

Баллончик с записанным на ДНК альбомом выпустят в ограниченном количестве. В каждом спрее уместится примерно по миллиону копий альбома.

Учёные перевели каждую копию альбома в последовательность из 920 тысяч фрагментов ДНК и хранили их в маленьких «бусинках», этот процесс занял два месяца. Помимо спрея Massive Attack выпустят обложку альбома от члена группы и художника Роберта Дель Ная (Robert Del Naja), нарисованную с помощью чернил с записанным на ДНК Mezzanine.

Как рассказал Дель Ная, альбом закодировали двоичным кодом в ДНК-основания — аденин, цитозин, гуанин и тиамин. Он отметил, что просто так прослушать его не выйдет — нужно устройство, которого пока нет.

"Если вы распылите спрей, а потом соскребёте ДНК со стены и проанализируете в правильных условиях, то у вас получится снова прослушать альбом — как только появится правильный плеер".

На момент написания заметки, быстрого, портативного и дешёвого способа расшифровки ДНК — не существует. Единственный портативный прибор для секвенирования ДНК и РНК MinION от компании Oxford Nanopore стоит 75 тысяч фунтов (6,4 миллиона рублей) и способен «проиграть» Mezzanine через неделю при наличии мощного компьютера для расшифровки.

Чтобы записать альбом в ДНК, Massive Attack объединилась с учёными из команды TurboBeads — коммерческого подразделения Швейцарской высшей технической школы Цюриха (ETH Zurich). Исследователи рассказали, что использовали способ, который придумал американский биотехнолог Крейг Вентер (Craig Venter).

"Мы храним цифровую информацию в последовательности нулей и единиц, но биология хранит генетическую информацию, используя четыре строительных блока ДНК. Мы сжали Mezzanine, а затем закодировали его как молекулы ДНК, конвертируя нули и единицы в четверичный код — аденин соответствовал цифрам 00, цитозин — 01, гуанин — 10, а тиамин — 11".

По словам учёных, получившаяся ДНК во всех отношениях напоминает «природную», но не содержит никакой полезной генетической информации. Исследователи отметили, что стоимость перевода цифрового кода в ДНК очень высока — 650 тысяч долларов за 20 мегабайт данных. Но после первого успешного перевода, миллионы копий можно сделать «более-менее бесплатно».

Участник группы Роберт Дель Ная считает, что у хранения данных в ДНК «большой потенциал». По его словам, это позволит сохранять музыку на сотни или даже тысячи лет.

Технический консультант Massive Attack Эндрю Мельчор (Andrew Melchior) рассказал, что в ближайшее время на случай апокалипсиса человечество может начать сохранять не только семена растений, но и ДНК. По его словам, в случае краха человечества, будущая цивилизация не сможет использовать компьютеры и диски людей, но вместо этого может построить новые технологии на основе ДНК.

"Так как любой человек носит ДНК, мы можем ожидать, что любая будущая цивилизация сможет понять, как получить информацию из ДНК. Это значит, что первой вещью, о которой могут узнать наши потомки, может быть Mezzanine".

Идея хранения информации в ДНК принадлежит Михаилу Нейману — советскому физику, который публиковал свои исследования в журнале «Радиотехника» в 1964-65 годах. Однако перенос информации удалось провести лишь в 2012 году, когда биолог из Гарварда Джордж Чёрч (George Church) закодировал в ДНК свою книгу.

Источник

Как выглядят и чем занимаются дети легенд русского рока

Вы видели старшего сына Илья Лагутенко? Он украл улыбку у своего знаменитого отца! А Александр Цой долгое время работал под псевдонимом, устав от знаменитой фамилии…

Глеб Гребенщиков

34 года, сын лидера группы «Аквариум» Бориса Гребенщикова от второй жены, художницы Людмилы Шурыгиной

Глеб играет на перкуссии в группе отца. Женат и растит дочку Алису. У Глеба есть старшая сестра, актриса Алиса Гребенщикова, от первого брака отца с Натальей Козловской.

Иван Макаревич

31 год, сын лидера группы «Машина времени» Андрея Макаревича

Иван окончил Российскую академию театрального искусства и сейчас снимается в кино. В фильме «Русский бес», который вышел в этом году, у Ивана главная роль.

Вера Панфилова

27 лет, дочь лидера группы «Алиса» Константина Кинчева

Вера Панфилова (это настоящая фамилия рокера) играет в театре, снимается в кино и собирается замуж за актера Ивана Янковского. У Веры есть старший брат, 30-летний Евгений, который работает в менеджменте «Алисы».

Александр Цой

33 года, сын лидера группы «Кино» Виктория Цоя

В 2005 году от опухоли мозга умерла мама Александра, музыкальный продюсер Марьяна Цой, и Александр переехал к бабушке по материнской линии. Одно время он писал музыку под фамилией Молчанов, потому что устал быть «ребенком легенды», но позже принял себя и даже начал общаться с прессой. Сейчас Цой-младший занимается музыкой и журналистикой (пишет колонки для сайта RT).

Анна Бутусова

38 лет, дочь лидера группы Nautilus Pompilius Вячеслава Бутусова от первого брака с архитектором Мариной Добровольской



Анна гример. В марте 2014 она вышла замуж за фотографа Алексея Никишина. От второго брака с Анжеликой Эстоевой у музыканта есть дочери Ксения и София и сын Даниил.

Петр Шевчук

31 год, сын лидера группы «ДДТ» Юрия Шевчука



Первая жена музыканта Эльмира Бикбова погибла в 24 года от рака, и Шевчук воспитывал сына один. Петр окончил Кронштадтский Морской кадетский корпус, служил в морской пехоте, а сейчас занимается созданием сайтов и в качестве диджея играет техно. Также у Юрия Шевчука есть сын, 21-летний Федор, от актрисы Марьяны Полтевой — он живет с мамой в Австрии.

Юлия Шахрина-Майбродская

36 лет, дочь лидера группы «Чайф» Владимира Шахрина

Старшая дочь Шахрина работает арт-директором московского клуба КGБ и вместе с мужем организовывает живые квесты. Юлия воспитывает сына и дочь. Также у Шахрина есть 34-летняя дочь Дарья, которая работает менеджером по туризму.

Серафима и Аполлон Шнуровы

25 лет и 18 лет, дети лидера группы «Ленинград» Сергея Шнурова



Старшая дочь музыканта от первой жены учится на философском факультете СПБГУ, а сын от второго брака недавно окончил школу и пробует себя как художник.

Игорь Лагутенко

30 лет, сын лидера группы «Мумий Тролль» Ильи Лагутенко

Старший сын музыканта, который родился в первом браке Лагутенко с ихтиологом Еленой Тройновской, живет в Лондоне, занимается музыкальным продюсированием и менеджментом. От второго брака с моделью Анной Жуковой у Лагутенко есть две дочери.

Глеб Самойлов

22 года, сын лидера группы «Агата Кристи» Глеба Самойлова

Глеб родился в первом браке отца с художницей по имени Татьяна.

Найк Борзов  © Антон Новодережкин/ТАСС

Рок-музыкант Найк Борзов умеет пропадать: в нулевых он исчез со сцены так надолго, что в Сети ходили слухи о его смерти. Его последний альбом вышел в 2016 году, следующий ожидается в 2019-м. Уже готовы два сингла, один из которых — кавер на песню Егора Летова. Найк шутит с серьезным лицом, и никогда не знаешь, не дурит ли он тебя прямо сейчас. Так что многое из того, что он рассказал в интервью ТАСС, может быть неправдой. Или нет.

Про Гречку, Монеточку, Face и "треш"

— Я начну с вопроса, который возник случайно, но успел взорвать мозг мне, моим коллегам и друзьям. Ваш пэтэушник Вова, который ходит "в дискотеку", знает три матерных слова, и на этом его словарный запас исчерпан. Но в современном русском языке общеупотребимых матерных корня четыре. Какое слово недоучил Вова?

— А какие есть?

— Ээээ…

— В принципе, Вова не знаком ни с одним из них. Три матерных слова — это такой магический треугольник. Сообразить на троих, святая троица… Ведь если копнуть, то пэтэушник-то непростой. А с каким-то таким инфернальным уклоном. Его радость сродни разным сатанинским ток-шоу, где люди вроде бы веселятся, но на самом деле все это очень грустно и античеловечно.

— Вы говорили, что песня про Вову — это жесткий стеб…

— Ну не жесткий. Если бы он был жесткий, то люди, про которых эта песня написана, не стали бы ходить на мои концерты. Парень, которого я описал, недалекий, но он умеет наслаждаться жизнью. В отличие от многих людей с десятью высшими образованиями. Иногда полезно побыть тупым.

— Вова — это такой "герой времени" конца 90-х. А кто бы мог быть героем времени сейчас?

— Герой сегодняшних дней… Суицидально настроенный айтишник?

— Почему?

— Не знаю. Первое, что пришло в голову. Просто современное информационное поле делает людей грустными. Оно как большая свалка в чистом океане. Я в новостях читаю только заголовки, но по ним все понятно. Но я стараюсь моделировать реальность для себя, своих близких, для людей, которые любят то, что я делаю. У нас свой мир. Ну и я его божество, конечно.

— Главный вопрос наших дней, без которого интервью не интервью. Гречка или Монеточка?

— Ха. Мммм… Miranda Sex Garden (британская группа, существовавшая в 1990–2000 годах, изначально состоявшая из трех девушек — прим. ТАСС).

— К чему этот вопрос. Мне кажется, в русском роке наметился конфликт отцов и детей — ну, условных отцов и условных детей. Сначала Монеточка сказала, что Гречка "покруче" Земфиры. Земфира в ответ "высказала мнение" об обеих, сказав, что одна некрасивая и не умеет петь, а у другой "омерзительный" голос. Потом Диана Арбенина ее поддержала. Что обо всем этом думаете?

— Молодость и старость — это вечный конфликт. Я не вижу проблемы: в свое время так же говорили и про Земфиру, и про Диану Арбенину. Это нормальная абсолютно история. Ну и, как говорится, хайпануть людям не вредно иногда. Я тоже о себе постоянно слышал: "Противный голос, странные наркоманские тексты, музыка, не вписывающаяся ни в какие рамки…" Пока человек не начнет собирать стадионы, к нему будут так относиться. Но причина всех этих наездов в том, что люди завидуют или реализуют какой-то внутренний комплекс.

— То есть когда Земфира нелестно высказывается о Гречке и Монеточке, она им завидует?

— Не знаю. Но здесь что-то не так. Возможно, у нее есть свои причины. Но я не могу об этом говорить, потому что это не мое дело.

Я сам перестал наезжать на исполнителей: мне все нравятся, все делают круто, молодцы. Хотя иногда говорю дочке (дочери Найка Вике 15 лет — прим. ТАСС): "Что за треш ты слушаешь!" А она мне: "Ну папа, ты не врубаешься". И я думаю: наверное, я правда не врубаюсь.

— А какой "треш" она слушает?

— "Пошлую Молли", например. Хотя это не то что бы треш, там есть нормальные треки, я даже на их концертах был вместе с дочкой. Мне у Face (российский рэп-исполнитель — прим. ТАСС) пара треков очень зашла. Хотя я не фанат рэпа.

— А как вам рэпер Oxxxymiron, которого все обожают? 

— Наверное, хорошо, но очень много слов, я не могу уследить. А сесть и внимательно послушать не хватает времени. Но судя по тому, что я видел и слышал, у него все очень складно.

Про "дурачков в комментах", Грудинина и птицу феникс

— Ваш последний клип — кавер на песню Егора Летова "Про дурачка". Сейчас многие обращаются к музыке прошлых лет — взять хотя бы фильм "Лето" Кирилла Серебренникова. Почему эта тема так волнует?

' YouTube/Naik Borzov'

— Ностальгия, наверное. Людям хочется вернуться в то прекрасное время, когда не было компьютеров, а искусственный интеллект существовал только в книгах фантастов. Для большинства там было лучше: ни такого количества кризисов, ни такого страха перед будущим, деревьев больше, трава зеленее, газировка слаще. Но насчет песни — я решил ее сделать не ради "возврата в прошлое", меня это меньше всего интересовало. Эта песня вне времени, и сейчас она мне показалась дико актуальной.

Я из текста специально убрал один куплет ("Моя мертвая мамка вчера ко мне пришла, все грозила кулаком, называла дураком…" — прим. ТАСС). Я считаю, что он слишком личный и принадлежит именно Егору Летову. Пусть остается в его версии. А у меня это современная история, я записал ее, чтобы люди немножечко посмотрели на себя. "Ходит дурачок по миру, ищет дурачок глупее себя" — это очень похоже на то, что сейчас происходит. Вся эта ненависть друг к другу, весь этот Facebook… Мне кажется, дурачок сейчас ходит по миру в золотых ботинках и ездит на навороченной машине.

— А не страшно было брать одну из самых знаменитых песен культового музыканта? Ведь всегда найдутся те, кто скажет, что вы ее испортили.

— Я и на это тоже рассчитывал. Это была провокация, и она сработала. На YouTube было много хейтерских комментариев. Мне понравилось — под ними какая-то девочка написала: "Ходит дурачок в комментах". 

Мне песня "Про дурачка" сразу показалась недоделанной, еще в 90-м, когда я ее впервые услышал. И я тогда подумал, что когда-нибудь к ней вернусь и сделаю ее так, как хочу. Мне в ней нравилось то, что какую аранжировку там ни сделай, она будет звучать по-другому. А большинство песен Егора Летова "по-другому" сделать сложно.

— А когда вы делаете кавер, вам важнее привнести свое или сохранить чужое?

— Мне, конечно, важнее, чтобы песня звучала, как моя. После концертов, где я исполнял кавер на "Не любовь" Цоя, ко мне люди подходили и говорили: "Классная песня, клево написал". Хотя говорят, что Цой — это наше все. И после песни "Про дурачка" многие говорят: "Прекрасную песню написал, отличный новый трек у тебя". Я на это отвечаю: "Спасибо". Ну чего я буду людей обламывать?     

Иногда чужая песня так нравится и настолько становится частью тебя, что ее надо спеть у костра. А так как у костра я не пою, то беру и записываю свою версию. Когда-нибудь выпущу пластинку с каверами, может, даже двойную. Бывает, вещь так хочется сделать, что аж чешется везде. И пока не сделаешь, не отпускает.

— Ваш свежий сингл "Кислотный бог" очень легко считать как песню о наркотиках. Но на сайте "Нашего радио" вы рассказали, что на самом деле она о пороках и вообще написать ее вас сподвигло 100-летие Октябрьской революции. Ленин бы сильно удивился…

— На самом деле это просто песня о кислоте. Когда я про нее рассказывал, мне хотелось не объяснить ее смысл, а сказать о чем угодно, только не о смысле. Отсюда и "Октябрьская революция", и так далее.

— То есть вы обманули своих поклонников?

— Нет, ну конечно, в ней можно найти все что угодно. Просто я когда-то видел кадры, на которых снято, как кожу человека разъедает кислота. "Я лежу на полу в кислоте" — это когда человек настолько обнажен, что дальше некуда. Это песня о перерождении, о выходе на новый уровень. А я еще та птица феникс, я периодически сам себя убиваю и возрождаюсь. Как было в 2003 году, когда я просто взял и исчез. Это была маленькая смерть, в интернете писали, что я умер, и многие в это поверили. И даже сейчас многие, увидев афиши, спрашивают: "Как, он еще жив?"

— Что-то про революцию в таком "перерождении" все-таки есть.

' YouTube/Naik Borzov'

— Конечно! И песне стали приписывать политические смыслы. Там в клипе есть клубника, и люди связали это с Грудининым (директор Совхоза имени Ленина, крупнейшего в России производителя клубники, и кандидат в президенты РФ на выборах-2018. Клип на песню "Кислотный бог" вышел в январе этого года, когда президентская гонка была в разгаре — прим. ТАСС).Писали, что я наезжаю на независимого кандидата. Это было смешно. Люди нашли в песне даже политику, и это прекрасно. Значит, я все еще остаюсь не таким уж и простым парнем.

— Вам нравится, что в ваших песнях можно прочесть 10–12 смыслов?

— Очень. Мне нравится, когда у людей начинает работать мозг. 

Про убийство ради любви и разбитый нос

— А вас бесят вопросы "а объясните, о чем эта песня"?

— Ну не то что бесят, скорее вводят в какой-то ступор. Я стараюсь не объяснять, предлагаю залезть в "Википедию". Но мне нравится слышать чужие версии. Я думаю: "О, забавно, человек здесь и это увидел!" Мне это что-то открывает в моих же песнях. Потому что я иногда не сразу понимаю, что написал: это чаще всего поток сознания. Я вот чисто кепку снял, ручку взял и записал то, что мне через темечко зашло.

— А расскажите про такие неожиданные смыслы.

— Я сейчас расскажу, а меня потом распнут, потому что эта песня нравится многим, хотя и не стала всенародным шлягером. Это "Упасть, пропасть". Блин, не знаю, стоит ли об этом рассказывать… В общем, песню я написал совершенно не о том, о чем всем кажется. У нее есть версия на английском языке, и там она называется "Осень дальнобойщика". Кто прочитает об этом — пусть включает фантазию.

Или песня "Начало дня", которую все воспринимают как романтическую балладу. Там молодой человек обращается к своей девушке, которая лежит с ним в постели утром. Она еще спит, он уже проснулся, видит ее спящую и поет эту песню. Вроде попсово и банально. Но в последнем припеве звучит: "Прекрасное начало дня, ты в луже крови так мила". И многие не понимают — о чем речь, причем тут лужа крови? А там изначально был длинный куплет с описанием убийства: парень берет торшер и начинает бить по голове спящую девушку, она проснуться не успевает. То есть человек задерживает это идеальное состояние навсегда, убивая свою любовь и делая ее при этом вечной. 

— То есть люди думают, что это песня о романтике и любви, а она об убийстве?

— Ну, ради любви. Убийство ради любви — это не просто убийство.

— А вы себя считаете скорее автором романтических баллад или чего-то "хулиганистого"?

— Ну у меня даже в романтических песнях есть всегда что-то, что не дает расслабиться до конца. Вот представьте: человек идет по улице, думая, что сейчас он придет на работу, отсидит свой день, вернется домой, там жена, телек. Ему классно, птички поют, он машет портфелем — и вдруг спотыкается, падает, разбивает себе лицо, и день меняется. Он попадает в больницу и получает совершенно новый опыт, который сделает его чуть-чуть другим. В моих песнях всегда есть вот этот камень, об который ты, спотыкаясь, разбиваешь себе нос в денек, когда ничего не подозреваешь.

Но я больше люблю писать грустные песни, и петь их мне нравится больше. Веселые — это хобби. А романтические и грустные — работа. Шучу, конечно. Это все части меня. Кто заставлял меня записывать альбом "Инфекции" (панк-группа, основанная Найком Борзовым в 1986 году — прим. ТАСС) в 2016 году? Сиди, пиши свои романтические песни, собирай стадионы и не парься. Но у меня периодически возникает желание самому себе разбить нос. Выйти из зоны комфорта и пойти в другом направлении.

— Когда выйдет ваш новый альбом, в который войдут "Кислотный бог" и "Про дурачка"?

— Не знаю пока. Но синглы и клипы будут выходить. А, альбом, наверное, в 2019 году все-таки. Потому что мне нравится: 1+ 9 = 10, а 9 – 1 = 8. Хорошие цифры. А 2018 что? 1 + 8 = 9, девятка — это сатанизм. А 8 – 1 = 7, семерка — цифра в виде топора. Агрессивно. А вот 10 и 8 — чудесно.

Источник