www.newsru.com/cinema/05sep2016/queen.html#0_8_4445_8029_265_49943571

Фото: ИЗВЕСТИЯ / Михаил Терещенко  

Рок-музыканта Юрия Шевчука народ любит. И актеры МХТ имени Чехова — не исключение. Именно его они попросили спеть на вечере памяти в честь 90-летия со дня рождения Олега Ефремова. «Известия» расспросили музыканта о причинах его появления на театральных подмостках.

— Юрий Юлианович, вы — театрал?

— Время от времени. Был весной на премьере спектакля «Губернатор» в БДТ, в постановке Андрея Могучего. Отличная вещь! Бываю в «Современнике», где много друзей, в питерской Молодежке (Молодежный театр на Фонтанке. — «Известия»), уважаю творчество Семена Яковлевича Спивака. Видел Константина Хабенского с Михаилом Пореченковым и Михаилом Трухиным, когда они еще служили в Питере, был сильный спектакль «В ожидании Годо», поставленный Юрием Бутусовым. На него все мечтали попасть...

— Видимо, во многом благодаря этой работе вся эта питерская компания и попала в МХТ имени Чехова. А как вы оказались в Художественном театре, да еще и спели в его стенах?

— Мне позвонил режиссер Николай Скорик и пригласил выступить на памятном вечере, посвященном 90-летию Олега Ефремова. Я даже не раздумывал, тут же согласился. У нас как раз нет гастролей, работаем в студии, записываем альбом. Всё удачно сложилось. Да и уважение к Олегу Николаевичу громадное. Для нас большая честь и удовольствие спеть в МХТ.

— Что для вас Ефремов?

— Это мое детство. В театре Олега Николаевича, к сожалению, не видел. Я же балбес был, рок-н-ролльщик. Но фильмы, где он играл, — «Берегись автомобиля», «Живые и мертвые», «Гори, гори, моя звезда» — оказали на меня сильнейшее влияние.

Всю жизнь я нахожусь под впечатлением от его обаяния, личности, доброй улыбки. Настоящий мужик. Хороший человек был. Хотя почему был? Есть. Ефремов, Высоцкий, Шукшин, Тарковский, Миронов — все эти люди в детстве меня потихоньку воспитывали. Им я глубоко благодарен. Если есть во мне что-то хорошее, то это благодаря родителям и им.

— Сеяли разумное, доброе, вечное?

— Абсолютно точно. Как бы банально ни звучало, но это так. Даже не «разумное, доброе, вечное», а простое человеческое. Человеческое чувство по отношению к прохожему, к гражданину, живущему рядом. Такое российское тонкое чувство с хитринкой, иронией, но обязательно и с добротой.

— Неожиданный сценарий ефремовского вечера предложил режиссер. Вы пели, стоя в проходе зала.

— Очень оригинально вышло. Но самое сильное впечатление — два кресла в зрительном зале с табличками «Станиславский» и «Немирович-Данченко». Это же невероятно.

— Вы присели в кресла великих?

— Нет, я человек скромный. Но рядом постоял.

— Психологи говорят: если хочешь быть услышанным, не надо кричать, говори тихо.

— Согласен. Хотя можно и тихо кричать. Можно, можно. Мы сейчас работаем над новым альбомом «ДДТ», и я об этих вопросах думаю. Кричать тихо, или громко шептать, или еще как-нибудь исхитриться. Но интонацию очень важно найти к каждой песне. Это достаточно сложно, но интересно.

— Каким будет альбом, над которым вы работаете?

— Пока не знаю, что о нем рассказать. Он будет про нашу жизнь, как я ее вижу в преломлении моего нынешнего понимания времени и пространства.

— Название придумали?

— Названий много. Одно из них, допустим, «Юрьев день». Неплохо, правда?

— Вам так нравится собственное имя?

— Нет. Я спокойно отношусь к нему. Юрьев день — интересная игра слов. Хорошие ассоциации. Раньше, раз в году, в этот день крепостные шли куда хотели. Рабства давно нет, но я вижу его. Оно во многом не в социальном плане, не в политическом. Люди по сей день остаются рабами своих концепций, каких-то унылых представлений о мире, одноцветного понимания плохого и хорошего. Упрощение — это и есть рабство.

— Вы сказали, что сейчас мало гастролируете. Не приглашают или не хотите?

— Очень много приглашают. Но я не на все приглашения соглашаюсь. Вы заметили, «ДДТ» совсем нет на телевидении. Я на это дело, как говорит молодежь, забил в свое время.

— А это взаимосвязано. Не ходите на тусовки — не зовут в телевизор.  

— Мне кажется, на тусовки нет смысла тратить время и здоровье. Да, признаться, я и раньше не особо тратил. Лучше я займусь любимым делом. Разобраться, прожить песню в себе самом — это же очень интересно. Я ведь не знаю, чем она кончится. Для меня любая песня — загадка. А пение — медитация своего рода, как сказали бы индусы. Разрешение загадки — это тоже медитация, поиск какой-то истины и т.д.  Вот что для меня имеет значение. Это гораздо интереснее, чем тусоваться, сидеть в соцсетях и собирать лайки.

— Заключаю, что вас нет в соцсетях.

— Нас там немного.

— Боитесь быть на виду, не хотите, чтобы за вами следили?

— Ничего подобного. Кому надо, тот в сетях. Ну а другие в это время работают, служат, танцуют, поют, книги читают. И, возможно, кто-то сидит в углу, думает и наблюдает за нами, живущими, поющими, читающими. Все заняты своим делом.

— Вам не кажется, что в соцсети люди ринулись от одиночества?

— Одиночество — это хорошо, это прекрасно. Без одиночества ничего не сделаешь, ничего не додумаешь. Я даже слово придумал в свое время — «единочество», даже альбом так назвал. Вы просто послушайте: там пара песен неплохих вроде есть.

— Что же такое «единочество»?

— Это когда ты один и един с этим миром. Одновременно. И через это «единочество» воспринимаешь мир иначе, у тебя другого рода объединение с ним происходит. Более тонкие связи возникают.

— Правда, что вы не любите свои старые песни про осень?

— Ну почему не люблю, просто в одно время «Что такое осень» стала очень популярным хитом. Многие группы из-за такой большой славы пострадали, и, несмотря на какие-то неплохие композиции, их в одночасье стали называть «группа одной песни». Например, The Eagles с хитом «Отель «Калифорния». Спроси людей, какие еще песни этой группы они знают, ни одной не назовут. Вот и я немного перепугался, когда «Что такое осень» стали распевать на каждом углу. И тут же выставил ее из программы, чтобы жить дальше.

— Песню «Это всё», которую вы пели в МХТ, тоже постигла эта участь. Она звучала саундтреком в сериале.

— Да, главную роль там играл Евгений Сидихин. Название, к сожалению, не помню («Русский транзит». — «Известия»). Он про парня, который борется за справедливость.

— Вот видите, название фильма даже вы не помните, а песню поют...

— У меня нет никакого стремления закрепиться в кино как автор саундтреков. Хотя одно время мы просто дарили свои песни многим режиссерам, особенно тем, кто снимал фильмы за очень маленькие деньги. Да в принципе и до сих пор дарим.

— И не просите никаких авторских?

— Ничего не прошу. Ну а почему не поддержать студентов, например, которые снимают свои первые фильмы? Поддержка особенно нужна, когда ты молод, талантлив и пока не имеешь связей.

— Вы откликаетесь на любую просьбу?

— Если пойму, что человек не врет, конечно. Ну нет денег, что делать... Я же всё это пережил сам. А как иначе? Просят поддержки. Да об этом вообще нельзя говорить. Это похвальба какая-то глупая. Надо делом заниматься.

Зоя Игумнова 

Источник 

В последнее время Вася Обломов почти не дает интервью, но для нас сделал исключение. Правда, поставил условие — отвечать на вопросы будет только письменно, по почте. Мы согласились, потому что считаем Обломова ярким и интересным собеседником. Но в этот раз разговаривать он явно не хотел. В результате получилось краткое, максимально сдержанное и какое-то грустное интервью. Публикуем 10 вопросов Васе Обломову о самых резонансных околокультурных темах последних нескольких месяцев и его ответы на них без изменений.

1. В августе этого года одним из главных событий стал рэп-батл между Оксимироном и Славой КПСС. С чем, по вашему мнению, связана возросшая популярность рэпа и рэп-батлов в России? 
Не знаю, что это должна быть за жизнь, в которой одним из главных событий августа стала видеозапись того, как два человека унижают друг друга в рифму.

2. Следите ли вы за тем, что сейчас происходит на российской рэп-сцене? 
Не слежу. Даже не знаю, где и как я мог бы за ней следить.

3. Клип на песню «Нести херню» начинается с интервью для программы «Неудачный разговор», ведет ее Юрий Дудь. Почему вы до сих пор не записали настоящее интервью с Юрием для его канала YouTube? Предлагал ли он вам сняться для этого интернет-проекта? 
Пусть наши взаимоотношения с Юрием так и останутся тайной. Должна же быть хоть какая-то тайна.

4. На какую степень откровенности в разговоре с журналистом вы готовы? Есть ли темы, на которые вы никогда не будете говорить публично? Даже если интервьюер — ваш друг? 

По настроению. Я сейчас вообще редко даю интервью. В основном не с кем говорить, да и не о чем.

5. Нравится ли вам канал «вДудь», манера интервьюера («что-то среднее между интервью и пацанским задушевным разговором на кухне», как ее определяют критики) и обязательный в конце вопрос о том, сколько в месяц зарабатывает герой? Кого бы вы назвали лучшим интервьюером России? 
В нашей стране нет журналистики. Никто на федеральном ТВ нормальные вопросы не задает. Все те, кто называет себя «журналистами», занимаются либо пиаром власти, либо антипиаром того, что по мнению власти ей угрожает. А музыкальные и развлекательные каналы — вообще позорище. Недавно в больнице случайно посмотрел выпуск новостей на одном из них. Главными новостями были бургеры Тимати, инстаграм какой-то неизвестной мне девушки и репортаж со съемок клипа группы «Бандэрос», которая, как оказалось, все еще существует, но с какими-то другими участниками. Дудь же в своей передаче стал внятно задавать адекватные вопросы известным людям и оказался по сути единственным, кто это сейчас делает. Отсюда и большой интерес, как мне кажется. До него пару лет назад подобным занималась Ксения Собчак. Успеху Дудя я рад. Юра, ты молодец!

6. Многие спорят о том, на какое шоу придет Владимир Путин во время избирательной кампании (если придет): «Вечерний Ургант» или в программу Дудя? Какой вариант, на ваш взгляд, вероятнее всего? Или, может быть, к Познеру? 
Понятия не имею. Не знаю, где кто спорит на подобные темы. Задайте вопрос пресс-службе Кремля и не гадайте.

7. Было бы вам интересно посмотреть интервью с президентом в формате одного из этих шоу? 
Не было бы. Если за 17 лет мы ничего толком не знаем про нашего президента, не думаю, что внезапное интервью Познера, шутки Урганта или вопросы Дудя прольют свет на его личность.

8. Украинские СМИ позитивно восприняли клип на песню «Нести херню», выпустив заголовки о том, что «российский певец высмеял пропаганду Кремля». 24 сентября у вас прошел концерт в Киеве. Чувствуете ли вы во время выступления негативный настрой по отношению к России из зала? 
Не чувствую. В зале на моих концертах всегда нормальные люди. Что до украинской прессы, то они любят подобные заголовки и печатают свои статьи сами по себе. Не могу же я им запретить их печатать.

9. Как обычные украинцы, которые ходят на ваши концерты в Киеве, реагируют на треки о кремлевской пропаганде или ролик-приглашение «Крым теперь с тобой»? 
Я уже сказал, что на мои концерты ходят чаще всего адекватные люди, которые понимают, что люди делятся на умных и глупых, а не на украинцев и россиян.

10. Следили ли вы за конфликтом вокруг фильма Алексея Учителя «Матильда»? Пойдете на этот фильм? 
Не пойду. Мне совсем неинтересна эта тема. Что до истории, то это, конечно, идиотизм: получить деньги от государства, снять на них великодержавное кино про царя — и внезапно выхватить напряга от непонятной бывшей гражданки Украины, ныне являющейся депутатом в погонах и с иконой наперевес. Гораздо интереснее было бы снять фильм про это.  

  Вопросы: Ирина Варкентин, 66.RU  

Источник

Группа Whitesnake отмечает юбилей своего одноименного альбома! В честь 30-летия знаменитая пластинка 1987-го года была выпущена в делюксовой версии. Подарочные издания доступны в виде 2 CD или 2 виниловых пластинок с отремастированной версией альбома, дополненной подборкой бонусных записей.

Супер-делюкс издание альбома «Whitesnake» выйдет 27-го октября. Эта версия на четырех CD и одном DVD будет включать отремастированные песни с пластинки “Whitesnake”, неизданные концертные и студийные записи, популярные видеоклипы, съемки с концертов, 30-минутный документальный фильм с новым интервью Дэвида Ковердейла, основателя и вокалиста Whitesnake. В релиз войдет 60-страничная книга, содержащая редкие и неопубликованные ранее фото группы, большое эссе, основанное на новых интервью с Ковердейлом и буклет с рукописными текстами песен с альбома, написанные лично вокалистом группы. Аудио также будет доступно в цифровой загрузке и в стриминге.

Источник

  Кормильцев боролся за свободу во времена, когда она, в сущности, была уже не нужна. Россия начала нулевых обменяла свободу на сытость и прекрасно себя чувствовала. Политика и протест вышли из моды, кучку неуспокоенных, которые продолжали ходить на уличные акции, большинство дружно считало маргиналами и неудачниками. Но поэт, в 80-е написавший «Скованных одной цепью» («И если есть те, кто приходит к тебе, /Найдутся и те, кто придет за тобой»), а в 90-е «Тутанхамона» («Если ты пьешь с ворами, опасайся за свой кошелек»), не успокоился и в нулевые

Рок-н-роллом нулевых стали книги. Кормильцев прекрасно помнил цитату Мандельштама про «ворованный воздух» и понимал, что ни настоящий рок-н-ролл, ни настоящая литература разрешенными не бывают. Все, что он издавал в своем издательстве «Ультра.Культура», так или иначе подходит под разряд «запрещенки»: и книги Лимонова, и наркологические исследования, и исламская эссеистика, и романы про скинхедов… Он переводил Чака Паланика, Стоппарда, Ника Кейва, печатал Че Гевару, Берроуза, Субкоманданте Маркоса… Это было сопротивлением не столько власти, сколько контролю над образом мыслей, инерции, серости. Кормильцев хотел свободы в ее крайних проявлениях, не боялся самого экстремального экстрима. Логика простая: лучше знать, чем не знать и бояться. Именно знание делает человека свободным, позволяет сделать выбор.

Подавлен этот бунт против серости был безжалостно. Издательство уничтожили, поэт умер, а если б не умер, наверняка бы уже сидел — за экстремизм или по какой-нибудь другой крутой статье. Это сейчас обвинение в экстремизме стало общим местом, а тогда таких людей было наперечет, и он служил чуть не главной мишенью.

Кормильцев проиграл, и вместе с ним проиграло общество. «Терроризм», «наркотики», «фашизм» — сейчас при каждом из этих слов вздрагиваешь. Круг разрешенного к обсуждению стал еще уже, чем был, о публичной дискуссии на эти темы нет и речи. История уничтоженной «Ультра.Культуры» — это история свободы, которую мы потеряли, потому что не спохватились вовремя.  

Ян Шенкман,
«Новая» 

2003 год. Презентация «Ультра.Культуры» в Екатеринбурге. Фото: Аркадий Шампаров  

Весной 2003 года президентом РФ был подписан указ о создании новой спецслужбы — Госнаркоконтроля. На брифинге заместитель председателя Наркоконтроля генерал-полковник Александр Михайлов, анонсируя ближайшие мероприятия, заявил: «На пол всех класть не будем, будем ставить к стенке».

Шутки закончились через месяц. В мае прокуратура Екатеринбурга изъяла из продажи книгу Адама Парфрея «Аллах не любит Америку», подозревая ее в пропаганде экстремизма. Вскоре по инициативе Наркоконтроля были арестованы еще несколько культурологических трудов западных ученых, выпущенных «Ультра.Культурой», — с тусклой формулировкой «пропаганда наркотиков».

Никто не предполагал, что Илья станет рубиться за свое издательство с такой отвагой и самоотверженностью. «Единственный способ защищаться — это переходить в нападение, — заявил он тогда. — Единственный способ быть заметными — это обращать на себя внимание как можно большего числа людей. Только такая, подчеркнуто попсовая, рыночная позиция может привести к тому, что ты закрепишь за собой собственную территорию».

Пиком агрессивной стратегии Кормильцева стали события XVI Московской международной книжной выставки, состоявшейся осенью 2003 года на ВДНХ. После отказа организаторов предоставить свои стенды опальной «Ультра.Культуре» Кормильцев нашел остроумный выход. Его издательство выставлялось не в традиционных книжных павильонах, а внутри огромного самолета Ту-154, который находился в самом центре ВДНХ. Лайнер был взят в аренду у наглухо зашифрованного человека, не имевшего отношения ни к книжной выставке, ни к администрации ВДНХ. Который, проникнувшись блеском нонконформистской идеи, оценил эксплуатацию самолета в шестьсот долларов за все время — по цене, значительно меньшей аренды книжного стенда. В итоге московские библиофилы, уныло перемещающиеся из одного павильона в другой, неожиданно упирались лбами в стальную птицу.

На следующей ярмарке самолет был обвешан огромными плакатами художников Кости Комардина и Кирилла Петрова с лозунгами из серии «Книга как оружие». Вокруг входа в Ту-154 дефилировали сотрудники издательства, одетые в униформы, стилизованные под спецслужбы разных государств. Вдоль всего фойе, в ящиках для пулеметов, были разложены книги: «Штурмуя небеса», «Измененное состояние», «RUТОПИЯ» и «Последний проклятый поэт: Джим Дуглас Моррисон». Гостей выставки встречали пилоты-библиотекари, предлагая для повышения тонуса невинный коктейль из водки, газированной водички и клюквенного сока. Медийный эффект превзошел все ожидания. <…>

«Поразительно, как человек из состояния полного поражения мог придумать абсолютную победу, — вспоминает вдова поэта Алеся Маньковская. — Те, кто приходил в тот год на ВДНХ, кроме кормильцевского самолета, ничего не запомнили».

Тем временем положение «Ультра.Культуры» ухудшилось до критического. Новые книги перестали доходить до прилавков. Дружественные дистрибьюторы — начиная от столичного «Фаланстера» и клуба «ОГИ» и заканчивая екатеринбуржским «100 000 книг» — стали подвергаться обыскам и изъятиям целых тиражей продукции, выпущенной «Ультра.Культурой».

Конфронтация издательства с силовыми ведомствами приняла международный характер. Французская газета Le Monde вынесла на первую полосу несколько обложек «свинченных» книг «Ультра.Культуры». А американский еженедельник Times опубликовал статью «Русский издатель подвергся цензуре» — о Кормильцеве. Александр Михайлов заявил газете «Коммерсантъ»: «Если господин Кормильцев не прекратит публикацию политических материалов, он должен ожидать санкций в свой адрес».

«Было видно, что Илья начал уходить в политику, — вспоминает Маньковская. — Его всегда интересовало то, что развивается быстро, а рок-н-ролл, с его точки зрения, просто остановился. То, что они делали с издательством, уводило его в политическое минное поле».

Последствия не заставили ждать. Илью стали вызывать на допросы к следователям, а издательство выселять из офисов под предлогом внезапного повышения арендной платы. «После выселения из офиса на Новокузнецкой редакция «Ультра.Культуры» сидела в нескольких комнатах на Новорязанской улице у Казанского вокзала, — вспоминает [тележурналист] Александр Орлов. — Туда бесконечно приезжали сотрудники Госнаркоконтроля и ФСБ, отдела по борьбе с экстремизмом. Они вламывались в офис и устраивали показательные шоу. Когда я со своей телебригадой спрашивал у оперов: «А что вы хотите узнать? Там сидят десять очкариков, которые публикуют, в общем-то, литературу. И это действительно литература, несмотря на то что вас так пугают эти названия. Это не книги про мексиканских террористов и они не содержат инструкции по изготовлению бомб и ручных гранат». Следователи ничего не смогли мне ответить».

Давая интервью еженедельнику «Большой город», Кормильцев сказал: «Если верить в конспирологическую гипотезу о наличии гебешной группировки, то это точно лубянский ветер. Они отвоевывают себе новые территории и возможности контроля и влияния там, куда их с советского времени особенно не пускали. Группировка имеет поддерж­ку на самом верху…» Было очевидно, что его теперь волнует не только судьба фактически запрещенной «Ультра.Культуры», а процессы более глобальные.

…Осенью 2006-го, когда Кормильцев уже был тяжело болен, ему позвонил из Екатеринбурга директор типографии «Уральский рабочий» Александр Бисеров: местный суд вынес приговор — уничтожить тиражи книг «Культура времен Апокалипсиса» и «Клубная культура», удовлетворив иск Госнаркоконтроля. Обе книги изъяли из продажи и, по решению суда, должны были сжечь, словно во времена инквизиции.

Речь шла о книгах, которые свободно продавались по всему миру. «Клубная культура» была написана профессором Филом Джексоном на основе его докторской диссертации и представляла собой исследование клубной жизни Великобритании. Книгу изучали студенты Оксфорда и Сорбонны, читали профессора в Библиотеке конгресса США, но для Кировского райсуда города Екатеринбурга эти аргументы оказались неубедительными.

Илья уже привык к тому, что «Ультра.Культура» подвергается травле. Выходило так, что он оставался чуть ли не единственным островком свободы в мире цензуры. И этим был в тысячи раз опаснее для Системы, чем толпы митингующих. Оппозиционные взгляды Кормильцева, его эпатажность и жесткая конфронтация с государством становились все более заметными. По телефону и интернету ему начали поступать анонимные угрозы. Парадокс состоял в том, что рабочая библиотека помощника президента РФ Владислава Суркова наполовину состояла из изданий опальной «Ультра.Культуры», но при этом тиражи уничтожались, а само издательство находилось на грани банкротства.

С рок-н-роллом дела обстояли не намного лучше. Группа «Наутилус Помпилиус» давно распалась — грязно, скандально. Вспоминать подробности не хотелось. Как ядерное облако, после разрыва остались тяжбы по авторским правам. Несколько месяцев назад Слава Бутусов выступил перед активистами пропутинского движения «Наши». На концерте в летнем лагере «Селигер» лидер «Наутилуса» исполнил несколько композиций на стихи Кормильцева.

Это стало последней каплей. Кормильцев опубликовал в интернете открытое письмо Бутусову: «Я не хочу, чтобы наемные гопники, оттягивающиеся за счет налогоплательщиков, внимали стихам, которые я писал сердцем и кровью». Теперь при словосочетании «Наутилус Помпилиус» поэт вздрагивал и переводил разговор на другие темы.

Тот, чьи песни знала, вероятно, половина страны, жил под постоянным психологическим давлением. Без прописки и собственного дома, переезжая с одной съемной квартиры на другую. Его семья оказалась разбросана по всему миру: старшие дети жили в Екатеринбурге, супруга Алеся училась в Королевской академии музыки в Лондоне, а их семилетняя дочь Каролина находилась у родственников в Минске.

Кормильцев засобирался в Лондон. Он уже давно хотел найти в Англии инвестора и начать издавать книги русских авторов «Ультра.Культуры» для европейского рынка. За несколько дней Илья хотел доделать все дела и улететь в Англию. Он целенаправленно искал билет в один конец.

С одной стороны, государство уничтожило его издательство. С другой — его единомышленник из «Наутилуса», по сути, опошлил дело жизни. Битва казалась проигранной, и Илья твердо знал, что в страну поражения он больше не возвратится. Он делился с друзьями мечтой — преподавать на старости лет в небольшом английском университете — и желанием быть похороненным на старинном кладбище. Жить ему оставалось несколько месяцев.

  *Биография Ильи Кормильцева готовится к печати в издательстве «Рипол Классик». 

Источник 

Новый альбом Мэрилина Мэнсона (Marilyn Manson) "Heaven Upside Down" вышел 5 октября. Его можно послушать через плееры Apple Music и Spotify.

Изначально рабочим названием альбома было "SAY10", Мэнсон планировал релиз на день Святого Валентина (14 февраля), но выпуск пластинки задержался, чтобы дать артисту записать несколько дополнительных треков. Над пластинкой с Мэнсоном работал композитор и продюсер Тайлер Бэйтса (Tyler Bates), уже отлично зарекомендовавший себя на предыдущей пластинке, "The Pale Emperor" (2015).

Тем временем шок-рокер поправляется после недавнего инцидента, когда на сцене на него упала арматура, в своем лос-анджелесском доме.

Источник

  Шура и Лева отказываются говорить о политике. Отмазки стандартные: мы всего лишь музыканты, развлекаем народ, и вообще — слушайте лучше песни. Хорошо, давайте о песнях. «БИ-2» — авторы одного из самых мощных антивоенных клипов за последние годы, «Забрали в армию». Мужчины в забрызганных кровью белых костюмах поют: «Я, признаться, не думал, что может быть так:/Кто вчера был мне другом — сегодня мой враг./Мы в прощальных объятиях стоим на краю,/Ведь друг в друга стрелять нам». Да и название нового альбома, «Горизонт событий», звучит как газетная рубрика на актуальные темы. Кликаем песню «Родина» и слышим: «Ну за что, скажи мне, я пытаюсь понять, на меня империя зла?» Ага, аполитичная группа.

Перед интервью Лева показывает мне закладки на своем смартфоне: «Медуза», «Эхо», «Новая»… Как говорится — вместо тысячи слов.

— Если мы не кричим на каждом углу  о нашей позиции, это не значит, что ее нет. Мне смешны обвинения в том, что мы играем инфантильную музыку и не затрагиваем никаких проблем. Просто послушайте песню «Революция», там все сказано.

А сказано там следующее: «Революция похожа на женщину, которая даст тебе самое большое счастье на свете, но наутро убьет тебя. Именно поэтому не будет больше в мире революций, потому что не осталось у этой женщины женихов».

— Значит, революций не будет?

— Не хочется, честно говоря. Ни одна революция не привела ни к чему хорошему. Самое сложное — не кричать и стрелять, а каждый день делать свое дело и делать его хорошо. Я всегда восхищался людьми, которые всю жизнь на протяжении 20-25 лет ходили на одно и то же предприятие. Вставали утром, выполняли свою работу, заботились о детях. Вот настоящие герои…

И вдруг с воодушевлением, как на протестном митинге:

— Однако пришло время для перемен. Глобальных и смелых. Молодое поколение должно научиться брать ответственность на себя за своё будущее, минуя крайности. Пока не стало поздно!

Пауза. И уже спокойнее,на тон ниже:

— А меня в данный момент интересует творчество, написание песен. Я даже пить бросил, чтобы больше времени оставалось на музыку.

Кстати, об алкоголе. Главный хит нового альбома — «Виски». Клип на него собрал уже больше миллиона просмотров. А сюжет такой. Двое мошенников, по виду американцы, приезжают в русскую глубинку продавать крестьянам паленый виски. Попадают в деревню вурдалаков, а вурдалак, напившийся виски, страшен вдвойне. И начинается кровавая вакханалия, по сравнению с которой «Техасская резня бензопилой» выглядит детским садом. На фоне оторванных рук, ног и голов — безмятежный припев: «Что в Иркутске, что в Норильске какой русский не пьет виски».

Шура говорит:

— Это шутка. Просто хотелось снять русский хоррор.

И добавляет без тени улыбки:

— Хоррор Пятницкого.

Их сразу же обвинили в русофобии. Кто-то обвинил, а кто-то порадовался. Цитирую комментарии:

«Странно, что до сих пор не набили морды Шуре и Леве. Деградировали, поддались на европейскую пропаганду»; «За убийство ватника в конце — лайк»; «Прикольно показан «русский мир», жестокий, в пьяном угаре»; «Да идите вы со своим виски, евреи!»; «Не суйся с «прогрессом» в глухомань, сожрут».

  Обложка альбома «Горизонт событий»

Насчет прогресса — интересное замечание. Сами того не желая (или желая?), «БИ-2» попали в нерв общественного противостояния, с «коктейлями Молотова» и без. Вдумайтесь, какая метафора: мошенники впаривали деревенским дурачкам западную культуру (в виде паленого виски), а нарвались на вурдалаков. Можно ведь трактовать и так.

— Случайность, — говорит Лева, — мы не настолько умные. Но вообще все это не может нравиться. Общество разогрето ненавистью. Если раньше противостояние шло между буржуа и левыми, то теперь уже вегетарианец готов идти с вилами на мясоеда. Если так пойдет дальше, снесет всех, и правых, и виноватых.

Шура:

— У меня это вообще все не вяжется: XXI век на дворе, 10-й айфон вышел — и такое мракобесие…

Лева:

— Глупо, бессмысленно. У человечества есть серьезный враг — болезни, старость. Вот с чем надо бороться, а не друг с другом. И так ведь умрем, зачем же усугублять?

Шура:

— Хватит убивать друг друга. И хватит подбивать людей на убийства.

— Шура, а вспомни 2000-й. Вы снимаетесь у Балабанова в «Брате-2», поете свой главный тогдашний хит «Полковнику никто не пишет». А на экране Данила Багров, парень с пустыми глазами, который мочит налево и направо людей другой национальности, да и просто чужих. Спустя 17 лет к этому пришло полстраны.

— Тогда это воспринималось как анекдот. Гротеск, как у Тарантино в Pulp fiction. А теперь анекдот уже несмешной.

Лева:

— Да, ты хороший пример привел. «Брат» сейчас смотрится в неожиданно неприглядном свете. Но ведь это честный образ. Увы.

В конце девяностых на смену протестному року в России пришло сразу несколько мощных групп, певших о любви, о природе, о себе, о чем угодно, только не о том, что происходит с обществом. «Ночные снайперы», «Мумий Тролль», Земфира, «БИ-2»… Все те, кто и сейчас отказывается говорить о политике. Но если Магомет не идет к горе, гора решает по-своему. После 2014 года становится все сложнее не замечать, не участвовать, не реагировать. То Земфира попадет в скандал с украинским флагом, то Сурганова споет про «танки в чужой стране», то Шура и Лева забрызгают кровью свои ослепительно белые пиджаки. Пространство, в котором нет либералов и патриотов, Украины и России, богатых и бедных, все сужается и сужается.

Шура: Как говорят хирурги, мы его теряем.

Лева: Это дорога в никуда. А что ты предлагаешь? Чтобы мы возглавили какое-нибудь общественно-политическое движение? Мы не можем никого вести за собой, мы не знаем, куда. Вести должны хорошие парни, а мы плохие. Какие из нас моральные авторитеты? Мы рок-н-ролльщики.

Шура: Как-то наши промоутеры брали интервью у зрителей, выходивших с концерта. Люди говорили, что они на два часа выпали из реальности. Мы дали им два часа счастья, мы молодцы.

— Шура, это не счастье, это анестезия.

Он долго думает, морщится. Недоволен.

Потом говорит:

— Согласен. Анестезия.  

Источник

Кольщик будет представлен в трех номинациях: “Лучший видеомонтаж”, “Лучшие визуальные эффекты” и “Лучшее иностранное альтернативное видео”. За победу в этих номинациях Ленинград поборется с Bonobo, The Rolling Stones, Элтоном Джоном, Arcade Fire, The Weeknd, Beck и другими.

Победители премии будут объявлены 26 октября.

Клип Кольщик вышел в феврале этого года и к настоящему времени набрал в YouTube почти 15 млн просмотров. Режиссером клипа стал Илья Найшуллер, известный по работе над фильмом Хардкор 2015 года. Клип на песню False Alarm группы The Weeknd, которая вместе с Ленинградом заявлена в номинации “Лучшие визуальные эффекты”, тоже снял Найшуллер.

Источник